Честолюбивый провинциал
В 1903 году в Тамбовской губернии проходили торжества по случаю канонизации преподобного Серафима Саровского. За организацию празднества отвечал местный губернатор Владимир Федорович фон дер Лауниц. Благодаря его стараниям и усердию все запланированные мероприятия «прошли с должным порядком», хотя без отдельных эксцессов, разумеется, не обошлось. Один из таких эпизодов едва не стоил жизни самому императору.
Во время посещения Саровского монастыря в присутствии огромного числа паломников Николай II неожиданно свернул с охраняемой войсками тропинки. Как писали современники, «вероятно, Государь желал дать таким образом большему количеству народа видеть себя вблизи». Желая прикоснуться к «обожаемому монарху», паломники со всех сторон обступили Николая II, оттеснив его от свиты. В создавшейся суматохе толпа верноподданных чуть не раздавила предмет своего обожания. К счастью, в этот момент рядом оказались фон дер Лауниц и генерал-лейтенант Мосолов. Обратившись к помощи двух внушающих доверие «дюжих мужиков», они прикрыли собой государя и, пустив в ход кулаки и увещевания, сумели вывести его из толпы. Случай этот отложился в памяти Николая II и сыграл свою роль в дальнейшей карьере фон дер Лауница. После Саровских торжеств тамбовский губернатор был произведен в звание действительного статского советника и шталмейстера императорского двора.
Прежде чем уйти на повышение в столицу, Лауниц еще несколько раз успел отличиться в Тамбове. В бурном 1905 году он поддерживал местных черносотенцев и железной рукой подавлял студенческие и крестьянские волнения. Некоторые из таких эпизодов имели значительный резонанс в обществе. Так, однажды по приказу губернатора и на его глазах эскадрон Черниговского драгунского полка, пустив в ход плети, разогнал демонстрацию студентов и гимназистов. Родственники пострадавших добились специального судебного расследования, которое продолжалось более года и было прекращено лишь после смерти Владимира Федоровича.
Служебное рвение Лауница вызвало осуждение либералов и настоящую ненависть со стороны революционеров-радикалов. Именно тогда один из эсеровских агитаторов — бывший студент Кудрявцев (подпольная кличка Адмирал) поставил себе цель убить губернатора. Переодевшись священником, он безуспешно пытался проникнуть к Владимиру Федоровичу. Потерпев неудачу, несостоявшийся террорист переехал в Санкт-Петербург, где вступил в центральную Боевую организацию партии социалистов-революционеров.
В декабре 1905 года, блеснув очередной раз при подавлении крестьянских бунтов, тамбовский губернатор обратил на себя внимание тогдашнего министра внутренних дел Дурново. Владимира Федоровича вызвали в Петербург, произвели в генерал-майоры свиты Его Императорского Величества и в начале марта 1906 года назначили столичным градоначальником. Выдвигая Лауница на столь значительный пост, Дурново преследовал собственные политические цели: министр внутренних дел был лично заинтересован, чтобы заменить генерал-губернатора Трепова, который имел слишком значительное влияние при дворе, на своего ставленника, предпочтительно — из числа честолюбивых провинциалов.
На должности петербургского градоначальника Владимир Федорович проявлял свою обычную ретивость. Наиболее заметны были его успехи в борьбе с уличным хулиганством. Кроме того, Лауниц обратил особое внимание на противодействие коррупции и укрепление дисциплины в рядах полиции. Улучшились профессиональная подготовка личного состава и его экипировка. Так, стараниями градоначальника на вооружение полиции поступили бронежилеты (первоначально они использовались на уроках фехтования в Школе полицейского резерва).
Не проводя серьезных структурных реформ, а действуя исключительно административно-командными методами, Владимир Федорович сумел значительно повысить эффективность работы полицейских органов. На улицах столицы стало поспокойнее.
От его внимания не ускользало и происходящее в высших слоях общества. Осенью 1906 года полиция провела серию рейдов по элитным петербургским клубам с целью пресечения азартных игр. В административном порядке было задержано несколько весьма влиятельных лиц, конфискованы значительные суммы денег.
Больших усилий требовало поддержание порядка в городе и в ходе различных политических мероприятий и манифестаций. При этом, «помня о даровании Государем гражданских свобод», органам правопорядка приходилось воздерживаться от привычных силовых методов воздействия на демонстрантов. Тем не менее Лауниц и его подчиненные довольно успешно освоились в новой обстановке, и во многом благодаря их усилиям столь значительное политическое событие, как созыв и роспуск I Государственной думы, обошлось в столице без особых эксцессов.
Однако деятельность нелегальных террористических организаций оказалась вне сферы влияния градоначальника. В период 1905—1907 годов многочисленные боевики из всевозможных социалистических партий не только активно занимались экспроприациями казенных денег, но и начали по всей империи настоящий «отстрел» высших государственных чиновников. Между тем за борьбу с террористами в столице отвечало Петербургское охранное отделение во главе с полковником Александром Васильевичем Герасимовым.
Жандарм
На берега Невы полковник Герасимов был переведен из Харькова, где он возглавлял местное жандармское управление. Как и Лауниц, он также относился к числу честолюбивых провинциалов, но, в отличие от градоначальника, действовал методами более сложными и изощренными. При помощи интриг Александр Васильевич сумел задвинуть на задний план своих бывших начальников Ратаева и Рачковского.
Ломая голову над способами борьбы с террористами, Герасимов выработал своеобразный «великий план». Исходя из того, что природа не терпит пустоты, начальник петербургской охранки сделал вывод: сколько бы групп боевиков полиция не ликвидировала, на их месте неизбежно возникнут другие. Следовательно, террор нужно подорвать изнутри. Для этого через своих агентов в революционном движении следует создать некую центральную террористическую организацию, которой бы подчинялись все мелкие боевые группы. Затем в руководство этой организации требовалось внедрить своих людей и уже при их помощи парализовать действия террористов. Находясь под колпаком полиции, боевики должны были терпеть неудачи во всех своих начинаниях и, как следствие, со временем неизбежно прийти к выводу о полной бесперспективности террора.
Ситуация благоприятствовала замыслам Герасимова. Наибольшим авторитетом и своеобразной монополией на ведение террористической борьбы обладала Боевая организация (БО) партии эсеров. В апреле 1906 года Александр Васильевич с приятным удивлением узнал, что у жандармов в БО есть свой человек — Евно Азеф. Оттеснив богатырским плечом коллег, Герасимов взял Азефа под свою исключительную опеку.
Террор под колпаком
Стучать на своих товарищей Азеф (он же Азиев, Валентин, Валентин Кузьмич, Иван Николаевич, Капустин, Неймайер, Раскин, Толстый, Филипповский, Черкас) начал еще в 1893 году в период учебы в Германии. Делал он это осторожно и аккуратно, не подвергаясь серьезным подозрениям со стороны революционеров и в то же время получая постоянно растущее жалованье в Департаменте полиции. В 1902 году Азеф вступил в возглавляемую Гершуни Боевую организацию, а после ареста ее руководителя фактически взял в свои руки все дело эсеровского террора.
Под руководством Толстого (наиболее известный псевдоним Азефа) эсеровские боевики осуществили две свои самые удачные акции — убийство министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея Александровича. Но даже после этих громких терактов полицейские начальники верили (или делали вид, что верят) объяснениям Азефа типа «я об этом не знал» и «меня там не было». Можно предположить, что в силу каких-то внутриведомственных разборок они не слишком сожалели о погибших или очень дорожили поставляемой Азефом информацией.
В своей первой беседе с Толстым начальник петербургской охранки не стал вспоминать о прошлом и предпочел сконцентрироваться на будущем. «Великий план» полковника Герасимова вступил в действие.
В апреле 1906 года место министра внутренних дел Дурново занял Столыпин. План Герасимова осуществлялся под его непосредственным контролем, причем он хорошо знал и о той роли, которая отводилась Азефу.
Примерно с лета 1906 года у Боевой организации начались серьезные проблемы. Стоило боевикам начать слежку за очередным приговоренным к смерти чиновником, как тут же возникали тысячи препятствий. Охрана у объекта оказывалась намного больше, чем предполагалось, вокруг него постоянно сновали подозрительные личности, оружие и динамит по «несчастной случайности» попадали в руки полиции и тому подобное. Террористы переключались на другую цель, но и там сталкивались с аналогичными трудностями. Ради справедливости следует отметить: не желая навлечь на себя подозрение товарищей, Азеф добился того, чтобы полиция производила аресты по минимуму и лишь по согласованию с ним.
В ЦК эсеров в адрес Азефа посыпались сетования на «безнаказанность царских сатрапов». Отбиваясь от этих нападок, глава БО ссылался на свои прошлые заслуги и объяснял, что полиция уже изучила все методы боевиков как свои пять пальцев и разработать какие-то другие методы в принципе невозможно. Отсюда вывод — террор себя исчерпал. Понимая, что такой ответ вряд ли удовлетворит ЦК, Азеф попросил об отдыхе, пообещав подумать на досуге о чем-нибудь новеньком. Лидеры эсеров согласились и на время его размышлений решили временно распустить Боевую организацию.
С этого момента «великий план» Герасимова начал рушиться. На осколках БО возникло несколько дилетантских, но довольно агрессивных террористических групп, совершенно не поддающихся контролю полиции, — группа эсеров-максималистов, «Летучий боевой отряд Северной области» и прочие. Последствия не заставили себя ждать.
Террор без колпака
12 августа 1906 года двое эсеров-максималистов устроили взрыв на даче Столыпина. Погибло 27 человек. Среди более чем 30 раненых оказались сын и дочь премьер-министра. Сам Столыпин не пострадал.
Через три месяца в центре города на углу Екатерининского канала и Фонарного переулка прилично одетые молодые люди атаковали охраняемую полицейскими карету и похитили деньги и кредитные билеты на общую сумму 360 тысяч рублей. Несколько нападавших убили, еще восемь человек предстали перед судом и были казнены, но сам факт того, что в центре Петербурга разыгралось настоящее сражение, неизбежно отражался на репутации Лауница. Разгром столичных террористов стал теперь для градоначальника делом чести. Чтобы одержать победу в этой борьбе, ему требовалось иметь своих агентов в среде боевиков, но таких людей у него не было. Герасимов же вовсе не спешил делиться знаниями.
В результате между двумя полицейскими чиновниками разгорелся серьезный конфликт. За спиной Герасимова маячила поддержка Столыпина, и Лауницу ничего не оставалось, как искать союзников при дворе. Одновременно он попытался найти опору «в толще народной» и взял под свое покровительство петербургский «Союз русского народа». Деятельность этой черносотенной ура-патриотической организации и присущие ей бандитские методы вызывали раздражение Столыпина. Неугомонный Владимир Федорович начинал все больше мешать премьеру.
Убийство
В декабре 1906 года ЦК партии эсеров приняло решение о ликвидации Столыпина и Лауница. Осуществление операции возложили на Боевой отряд, возглавляемый Зильбербергом. Убийство премьера поручалось Сулятицкому, градоначальника — Кудрявцеву. Тому самому, который мечтал об этом со времен Тамбова. Оба покушения планировалось осуществить на церемонии открытия клиники кожных болезней при Институте экспериментальной медицины. Через своих осведомителей эсеры знали, что оба сановника планировали присутствовать на презентации. В свою очередь, Герасимов через некоего агента получил сообщение о готовящихся акциях и тут же предупредил об этом Столыпина. Глава правительства решил на церемонию не ехать. Если верить последующим заявлениям премьера и его верного соратника, соответствующее предупреждение получил и Лауниц, однако от своих планов не отказался, уверенно заявив: «Меня защитят русские люди!».
Утром 21 декабря 1906 года (3 января 1907 года) Владимир Федорович в сопровождении адъютантов прибыл к Институту экспериментальной медицины. На церемонии присутствовали около 100 человек, в том числе принц Александр Петрович и принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургские, спонсор клиники господин Синягин и многие известные ученые-медики. В толпе затерялись и оба террориста. Церемония началась с церковной обедни. Обнаружив отсутствие Столыпина, Сулятицкий, согласно предварительной договоренности, удалился.
После обедни духовенство приступило к окроплению здания святой водой. Лауниц вместе с толпой вышел на лестницу. В этот момент к нему приблизился Кудрявцев, выхватил из-под фрака браунинг и трижды выстрелил в затылок градоначальника. Все выстрелы достигли цели и, как сообщали газеты, «пробили мозг и раскроили череп». В поднявшейся суматохе террорист не то сам застрелился, не то был убит одним из адъютантов Лауница. Несмотря на попытки присутствующих медиков оказать помощь, Владимир Федорович скончался. Спустя шесть дней тело его было доставлено в Тамбовскую губернию и захоронено в родовом селе Каргашино. В либеральной и революционной среде смерть градоначальника не вызвала ничего, кроме радости.
Возмездие
С целью установления личности убийцы полиция обезглавила его труп, и вложив голову в банку со спиртом, выставила ее в публичном месте для опознания. Тем не менее подлинную фамилию террориста — Кудрявцев — узнать тогда не удалось. Она была обнародована только после 1917 года. Товарищи погибшего Адмирала спешно покинули Петербург и укрылись в так называемом «Отеле туристов» на Иматре (княжество Финляндское).
Между тем император требовал от Столыпина и Герасимова как можно быстрее найти убийц градоначальника. От Азефа Герасимов узнал о тайной базе террористов, но поскольку Финляндия пользовалась внутренней автономией, действовать там пришлось тонко и осторожно.
Холодной зимней ночью в двери «Отеля туристов» постучали два замерзших лыжника — студент-жених и курсистка-невеста. Они прожили в гостинице несколько дней и совершенно очаровали здешнее общество своим весельем и жизнелюбием. Когда же наконец они собрались уезжать, постоянные обитатели отеля провожали их самыми теплыми пожеланиями.
Юноша и девушка оказались агентами Герасимова. Последующие несколько дней они дежурили на Финляндском вокзале, встречая все прибывающие поезда. В конце концов в толпе пассажиров они опознали двух своих знакомых из «Отеля туристов». По их указаниям полицией были арестованы и 27 июня 1907 года казнены неизвестные, именующие себя Гронским (Сулятицкий) и Штифтарем (Зильберберг).
Столыпин и Герасимов имели все основания быть довольными. Столь неприятный им градоначальник пал жертвой террористов, а сами преступники понесли заслуженное наказание.
Время вопросов
Об обстоятельствах смерти Лауница вновь вспомнили, после того как в 1909 году Азеф был разоблачен эсерами. Провокатору удалось укрыться от своих товарищей в Германии, однако подробности истории стали достоянием прессы. С трибуны Государственной думы Столыпину пришлось отвечать на неприятные вопросы: почему во главе преступной организации стоял агент полиции? Почему этот агент не воспрепятствовал таким громким терактам, как убийство Плеве, великого князя Сергея и Лауница? Не играли ли террористы роль марионеток в руках Азефа и его полицейских начальников?
Столыпин твердо стоял на том, что у полиции не было никаких оснований предполагать, будто Азеф ведет двойную игру. С присущим ему красноречием премьер говорил: «Допустим, что Азеф по наущению правительственных лиц направлял удары революционеров на лиц, не угодных администрации. Но, господа, или правительство состоит сплошь из шайки убийц, или единственный возможный при этом выход — обнаружение преступления».
Последующие события доказали, что его слова не были такой уж фантастикой. Сам Столыпин в 1911 году пал жертвой другого полицейского агента — Багрова. Возможно, если бы премьера прикрывал тогда его верный сподвижник Герасимов, этого бы не произошло, однако начальник петербургской охранки к тому времени уже лишился своего кресла...
Что касается Лауница, то он вполне мог относиться к числу тех не угодных администрации лиц, которые стараниями Герасимова и Азефа умышленно были подведены под пули эсеровских боевиков. Правда, к моменту убийства градоначальника Боевая организация уже прекратила существование, однако Азеф по-прежнему был в курсе всех событий. Рассказ Герасимова о некоем агенте, предупредившем его о готовящихся покушениях на Столыпина и Лауница, также вызывает невольный вопрос: кто был этот агент? Скорее всего, им оказался все тот же вездесущий и всезнающий Азеф.
Далее возникает еще одна загадка. Очевидно, что Герасимов действительно знал о готовящемся теракте и предупредил о нем Столыпина. Но предупреждал ли он Лауница? Если да, то почему градоначальник все-таки пошел на открытие клиники? Здесь мы можем лишь делать предположения. Как человек осторожный, Герасимов вряд ли рискнул скрыть столь важную оперативную информацию. Тем не менее если предупреждение Лауницу и было сделано, то наверняка в такой форме, что он не смог оценить степень нависшей опасности. Можно было, например, изобразить готовящийся теракт как «весьма вероятный». А еще — мимоходом сообщить, что Столыпин, несмотря на грозящую опасность, все-таки будет присутствовать на мероприятии. В последнем случае Лауниц не мог спасовать.
Кризис, охвативший Российскую империю в 1905—1907 годах, привел к расцвету таких уродливых явлений, как политический терроризм и провокация. Ярый консерватор и монархист, Владимир Федорович фон дер Лауниц пал от рук своих врагов из лагеря революции. Однако с большой долей уверенности можно предполагать, что подлинными авторами убийства градоначальника были люди, считавшиеся надеждой и опорой самодержавия.
Дмитрий Митюрин, историк, журналист Санкт-Петербург
«Секретные материалы 20 века» №10(112)
