(«Не всё коту масленица»)
Я вновь обращаюсь к аналогиям. В предыдущей статье уже написала о явном, с моей точки зрения, сходстве некоторых ситуаций в «Не всё коту масленица» со столь любезной мне бальзаминовской трилогией. Есть сходство вроде бы и в образе главного героя. Даже подчас фразы повторяются - оба, например, объяснят, что растерялись «от чувств». «Умерла моя надежда, и скончалася любовь — значит, всему конец»,- трагически провозгласит Ипполит. А ведь эту же фразу произнесёт Мишенька в разговоре с Капочкой... Кроме того, и явно книжные высказывания подвыпившего приказчика («Булат дрожит в моей руке», «Глаза закроются навек, и сердце биться перестанет») заставляют вспомнить бальзаминовские рассказы: «Я больше всё чувствительными стихами занимаюсь, которые выражают любовь-с и разные страдания». Оба постоянно употребляют «словоерсы».
Но, думаю, было бы большой ошибкой поставить знак равенства между этими двумя персонажами.
Да, они почти ровесники. Согласно указаниям автора, Мишеньке Бальзаминову 25 лет, а Ипполит «лет 27-ми». Да, конечно, Ипполит, подобно Бальзаминову, увлечён «чувствительными стихами» и не слишком грамотен (его не очень правильная речь особенно заметна на фоне практически безупречно говорящей Агнии, которая будет беспощадно высмеивать: «Зачем вы, говорю, письма пишете, коли не умеете? Коли что вам нужно мне сказать, так говорите лучше прямо, чем бумагу-то марать»). Чем-то рассказ Ипполита о неудачных визитах («И пойдёшь как не солоно хлебал; да ещё оглядываешься, в затылок не провожают ли». - «А вас провожали?» - «Кабы не провожали, так я бы про эту самую деликатность и не знал») напоминает Мишенькины сетования: «Ведь по нашему делу иногда нужно раз десять мимо окон-то пройти, чтобы заметили тебя, а они разве дадут? Сейчас засвищут, да и давай собаками травить... Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да ещё бежишь с версту, духу потом не переведёшь. Да и страм!.. Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться - и вдруг видят тебя из окна, что ты летишь во все лопатки».
Есть сходство и в других их рассуждениях. Бальзаминов жалуется: «Какое необразование свирепствует в нашей стороне, страсть! Обращения не понимают, человечества нет никакого!» И Ипполит скажет почти то же самое: «От образованных людей, конечно, ожидать нельзя, а по нашей стороне всего дождёшься. Кругом нас какое невежество-то свирепствует, — страсть! Каждый хозяин в своём доме, как султан Махнут-Турецкий; только что голов не рубит».
Однако на этом сходство, мне кажется, и заканчивается. Бальзаминов, напомню, служит в суде, чин имеет «первый» и вообще мало на что способен («Какое уж ему дело давать, по его ли разуму?»). Ипполит, племянник и приказчик Ахова, в первую очередь, - деловой человек и, видимо, прекрасный работник. «И по конторе, и по фабрике - всё он», - расскажет Феона, а потом ещё добавит: «Покою не знает».
Его деловые качества подтвердит любопытная деталь. В сцене с Аховым, когда он будет просить подписать «аттестат»,то продиктует: «Живши я у вас в приказчиках, дело знал в точности, вёл себя честно и благородно даже сверх границ», - и купец возражать не станет, только спросит: «Всё это тут и прописано?» - следовательно, так оно и есть. Однако же немалое усердие Ипполита не оценивается хозяином как дòлжно. Снова послушаем Феону: «Мученик, матушка, одно слово. Страстотерпец... Кроме брани, себе ничего не видит... А должно, что запьёт, я так полагаю, надо быть, в скорости... Не стерпит, невозможно». Почему же так произошло?
Распоясавшийся Ахов будет ему указывать: «Для вас закон — одна воля хозяйская, а особенно, когда ты сродственник». Интересен последующий диалог: «Да разве ты за деньги жил? Ты жил по-родственному». - «А работал?» - «Ещё бы тебе не работать! На печи, что ль, лежать? Ты по-родственному служил, я по-родственному помогал тебе, сколько моей к тебе милости было. Чего ж ещё тебе?»
Попытаемся сопоставить этот разговор с тем, что чуть раньше Ипполит высказал Кругловой: «В младенчестве на брань и на волосяную расправу терпимость есть, всё это как будто приличное к этому возрасту». Мне кажется, что Ипполит - из бедных родственников, «пригретых» из милости, а затем используемых без всякой жалости. К чести приказчика нужно отметить его выдержку и терпение, да и сам он скажет: «Конечно, я за собой наблюдаю, сколько есть силы-возможности; а другой, на моём месте, давно бы в слабость ударился и сейчас в число людей, не стоящих внимания, попал».
Вопрос, который ему задают, кажется, постоянно, - «А кто тебя держит? Ты ведь не крепостной у него». Сам он ответит просто: «А куда же я пойду-с? На триста рублей в год и в лавку? И должен я лет пять биться в самом ничтожном положении. Когда же я человеком буду во всей форме? Теперь всё-таки одно лестно, что я при большом деле, при богатом дяде в племянниках. Все-таки мне почёт». Получение денег от дяди («Я так понимаю, что мне с него тысяч пятнадцать по всем правам следует») дало бы ему возможность зажить самостоятельно, но вот решиться на отчаянный шаг очень трудно...
Есть в этой сцене и очень существенное указание на честность приказчика. Даже если не принимать во внимание откровенное издевательство Ахова («Аль ты мало наворовал, что награждения просишь?» - «Этому я не подвержен и морали брать на себя не хочу». - «Либо ты глуп, либо ты меня обманываешь... Поверю я тебе, как же! А коли, в самом деле, ты, живя у меня, ничего не нажил, так кто ж виноват!..»), стоит обратить внимание на одно обстоятельство.
Явившись к Кругловым, он скажет: «За получением еду» - то есть получать деньги по векселям. А дальше Ахов будет те самые пресловутые пятнадцать тысяч «отсчитывать из денег, принесённых Ипполитом». Значит, привёз значительно больше. По-моему, это много говорит и о честности приказчика, и о доверии к нему. Конечно, Ахов заявит: «Какое же тут твоё благородство, коли это твоя обязанность?» - но тут уж он сам себе противоречит (совсем недавно разглагольствовал, как приказчик должен вести дела, чтобы в убытке не остаться - «А награжденьем вас, дураков, манят, чтоб вы хоть немножко совесть помнили, поменьше грабили»).
И ещё очень важно - когда Ипполит называет сумму, которую ему должен дядя (пятнадцать тысяч), тот потрясён: «Этакую силу денег? За что?» И получает точный ответ: «За десять лет. Чужому бы больше заплатили». А давайте попробуем посчитать. В пресловутом «аттестате», который Ипполит диктует, сказано, что он «жалованья получал две тысячи в год». Ахов, конечно, удивится: «Это когда же?» Но узнав, что это лишь «для видимости»,спокойно согласится: «Людей обманывать? Ну, пущай. Ничего — можно». В том, что получал эти деньги, конечно, обман. Но заметим, что размер вознаграждения явно не кажется Ахову чрезмерным - видимо, именно столько труды Ипполита и стоили (могу ещё напомнить, что и Ераст в «Сердце не камень» говорил о жалованье в две тысячи на новом месте). А теперь - простая арифметика: если бы действительно такое жалованье у Ипполита было, сколько бы он всего получил? Дядюшка, собственно, и согласится: «Само собой, что больше, да не вдруг».
Однако Ипполит, хоть и прекрасно понимает, сколько пользы приносит дядюшке, никак не осмелится возвысить голос. Что же так меняет его?
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского здесь
