В русском языке существует немало синонимов лексемы «покойник». Для обозначения умершего человека используется целый ряд слов: мертвец, преставившийся, скончавшийся, почивший, а также усопший, в этимологии которого сокрыто много интересных нюансов.
Согласно «Краткому этимологическому словарю русского языка» Николая Шанского, заимствованное из старославянского языка слово «усопший» является производной формой от термина «усъпнути», которое в свою очередь образовалась от основы «спать».
Юрий Мизун в работе «Тайны языческой Руси», рассказывая о славянских представлениях о загробной жизни, отмечал, что в древности предки русских смотрели на смерть, как на сон. Наблюдая за природой, они замечали, что всё в ней циклично: весной жизнь зарождалась, а зимой замирала и увядала, чтобы снова возродиться следующей весной.
Считая человека частью природы, они верили, что смерть — это всего лишь сон, ведь умерший человек в некоторой степени внешне напоминает спящего.
Нередко в русских легендах богатыри умирают, но когда их кропят живой водой, они оживают со словами: «Ах, как же я долго спал».
Об подобии смерти сну свидетельствуют и тексты старинных похоронных причитаний: «И вы наши родненькие, встаньте, пробудитесь, поглядите на нас» или «встань, пробудись, мой родимый батюшка, /ото сна от крепкого, /от крепкого сна, от мёртвого».
В связи с этим весьма интересно, что в Архангельской губернии все однокоренные слову «жизнь» лексемы обозначали бодрствование, в которое не входит сон.
В старину в этом крае были обычно такие выражения, как «мы зажили утром рано» или «по вечеру, как то приключилось, вся деревня была ещё жива». То есть сон воспринимался ими не как жизнь, а как кратковременная прижизненная смерть.
Любопытно, что в этом морском уголке России, говоря о задохнувшейся или погибшей рыбе, употребляли слово «уснула».
К слову, о связи смерти и сна писал и древнегреческий автор Гомер, называвший их близнецами.
По мнению религиоведов, первые мысли о загробной жизни сводились к идее реинкарнации -перерождение после смерти. Именно по этой причине пращуры хоронили умершего члена общества в позе эмбриона, как бы готовя его к новому рождению. Затем, когда на Руси восприняли догматы христианского вероучения с его представлениями о душе, стало привычным погребение покойника в вытянутом, словно спящем положении. Отсюда собственно и пошло слово «усопшей», то есть «уснувший».
Согласно входящей в Ветхий завет «Книге премудрости Соломона», смерть не является творением Божьим, поскольку Господь создал всё для бытия. Адам и Ева, а через них и всё человечество, стали смертными из-за своего ослушания и совершения первородного греха.
В Откровении Иоанна Богослова, как впрочем и в Первом послании апостола Павла Коринфянам, Иисус Христос называется «первенцем из умерших», который дал начало для будущего воскресения всех людей как душой, так и телом.
Исходя из религиозных текстов, после второго пришествия Христа все умершие, как праведники, так и грешники, восстановившись в своем земном теле, которое станет бессмертным и нетленным, в Судный день предстанут перед сыном Божьим, чтобы узнать свое местопребывание в вечной жизни.
До того, как попасть в рай или ад, тело мертвеца как бы спит в могиле, а его душа в это время, витая в небесах, знакомится с этими двумя уголками потустороннего мира. Если человек при жизни не грешил, то его душа отдыхает в преддверии рая, в противном случае она искупает свою вину в муках в руках бесов.
Благодаря принятию смерти в качестве мимолетного сна, русские провожают умершего на тот свет преисполненные надежды.
Так как в православии усыпание является всего лишь временным состоянием человека, в Российской империи лицо покойника с момента смерти и до похорон покрывалось белой тканью, чтобы родственники близкие люди запомнили родного человека в его прижизненном облике.
С приходом атеистической советской власти эта традиция претерпела изменение: лицо усопшего скрывали в самом конце обряда.
Однако во все времена православные отмечали у умерших людей не дни рождения, а годовщину смерти, как отчётную точку вечной жизни.
Изначально слово «успение» как синоним смерти, употреблялось лишь в отношении Пресвятой Девы Марии, которая не умерла в привычном понимании данного термина, а уснула.
Причём в данном случае этот термин всегда пишется с заглавной буквы.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский, отвечая на вопрос: «Почему церковь называет кончину Богородицы не смертью, а Успением, или «все равно успокоением или мирным сном» и более того не плачет и даже не скорбит при гробе?» говорил: «То, что преблагословенная Матерь Господа в самом деле не умерла, как обыкновенно умирают люди, а как бы уснула ненадолго мирным сном после тяжких скорбей жизни и что гроб Ее, бывший для Нее дверью к Небесному Царствию, скрывает в себе много радости для христианина; из этого гроба, как и из гроба воскресшего Господа, веет и на нас небесным нетлением, или лучше сказать — этот гроб непреложно обещает и нам бессмертие по душе и нетление по телу, истребляя в нас страх смерти».
Точной даты Успения Пресвятой Богородицы история не сохранила, но предположительно это событие произошло до 64-го года, когда римским императором Нероном была организована массированная атака на первых христиан.
Почившая в Гефсимании Дева Мария на иконе праздника Успения изображена в гробу, над которым стоит её сын Иисус Христос, спустившийся с небес, чтобы забрать душу Своей Пречистой Матери в новую вечную жизнь.
