Наш Батя всегда перед вылетом на штурмовку собирал летчиков и каждому ставил четкую задачу. Кто-то давит немецкие зенитки, кто-то атакует разведанные цели, что делать при атаке вражеских самолетов и как взаимодействовать со своим прикрытием. Все это он требовал соблюдать неукоснительно, стараясь этим максимально снизить наши потери.
В полк прибывало пополнение, многие летчики едва могли поднять самолет в воздух и приземлиться. Мы их так и звали: «Взлет-посадка». Главной задачей в первых полетах для них было удержаться за ведущим самолетом. Сделает такой летчик несколько боевых вылетов и, если не собьют, впоследствии становится хорошим штурмовиком.
В этот день наши летчики летали на штурмовку целый день, без перерыва. Здорово немцы давили и вот ближе к вечеру, на крайнюю штурмовку ушли восемь пар наших ИЛов.
Вернулись они минут через сорок, и мы видим, что на посадку заходят всего семь пар. Значит, два самолета опять потеряли. Настроение ниже плинтуса. Правда летчики видели, что один штурмовик перетянул через линию фронта и летчик выбросился с парашютом.
А вот куда девался второй самолет, оставалось загадкой. Он шел замыкающим и вроде благополучно вышел из боя, а вот потом куда исчез, для всех оставалось загадкой. Пытались связаться по рации, но в эфире была тишина. Возможно, его сбил немецкий «мессер», а может, получил повреждения и пошел на вынужденную посадку.
Батя приказал подготовить к вылету У-2, чтобы попытаться разыскать самолет. Однако в это время нам в полк позвонили с соседнего истребительного авиаполка, которые находились рядом с нами, километрах в десяти. Они нам сообщили, что на их аэродром приземлился наш Ил-2, с летчиком все нормально, у него лишь закончилось горючее.
После этого они пообещали заправить самолет и завтра с утра отправить его на наш аэродром. Эти летчики не раз помогали нам и Батя, скрепя сердце, согласился. По хорошему, надо было летчику сразу же после заправки возвращаться, но это ведь соседи. Необходимо крепить боевое содружество. Батя только строго-настрого приказал летчику в шесть утра быть в расположении полка.
Настроение улучшилось. Сегодня потеряли один самолет, летчики живы. А это главное. Самолеты еще придут, а вот хороших пилотов так просто не найдешь. Правда, Батя пообещал с летчика три шкуры спустить, за то, что нарушил его приказ и вышел без команды из строя.
Оказалось, во время крайнего захода пилот увидел, как немецкий тягач пытается утащить в лес какую-то огромную цистерну, а у него оставалось еще немного боеприпасов. Летчик попытался связаться с ведущим, но рация отказала и он на свой страх и риск, сделал еще заход. Цистерна полыхнула на славу. Видимо была с горючим.
Наш герой вышел из атаки, но нигде на горизонте не было видно наших штурмовиков. Тогда он сориентировался и пошел в сторону линии фронта. А горючее было уже на исходе. До нашего аэродрома его бы точно бы не хватило. Хорошо, встретил наши истребители, которые привели его на свой аэродром. Он только приземлился, как двигатель заглох. Повезло. А истребители его как родного брата встретили, сразу же в столовую повели.
После звонка прошли не более тридцати минут, как зазвучала сирена и над аэродромом взлетела красная ракета. Тревога! Оказывается, немцы прорвали линию фронта в сорока километрах от нас и теперь пытаются окружить наши войска в том районе, где находился аэродром штурмовиков. Необходима была срочная эвакуация.
Батя собрал летчиков, указал аэродром, куда мы должны перелететь, а сам начал звонить истребителям, чтобы срочно отправляли наш штурмовик. Летчики ответили, что им все известно, они сейчас тоже будут перелетать, а наш Ил-2 уже заправлен и скоро будет у нас.
А мы, обслуживающий персонал, спешно закидывали в полуторки весь наш аэродромный скарб. Паники не было, но все спешили. Никому не хотелось попасть в окружение и угодить немцам в лапы.
Потом Батя вспомнил, что не передал истребителям координаты аэродрома, где мы будем базироваться и куда необходимо было лететь нашему пилоту. Он попытался связаться с истребителями еще раз, но ничего не получилось, а на штурмовике не работала рация.
Решили дожидаться самолет на аэродроме, а потом вылететь сразу всем полком. Сидели, конечно, как на иголках и вот слышим гул двигателя. Летит наш орел.
И вот самолет показывается из-за лесочка. Но, летит он как то странно. Не летит, а пешком идет, а точнее сказать даже, ползет. Двигатель на малых оборотах работает, шасси не убраны, его мотает из стороны в сторону. Едва за верхушки деревьев не зацепил.
Похоже, летчик, во время перелета, получил тяжелое ранение и сейчас пытается посадить самолет. Вот штурмовик, в прямом смысле слова, плюхается на полосу, подпрыгивает, а потом как козлик скачет до конца взлетки, выкатывается с нее и, увязнув в грядках, которые заботливо высадили наши женщины-официантки, глохнет.
Из кабины никто не показывается и мы, со всех ног, бежим к самолету. Нам видно, что пилот уткнулся в приборную панель и не шевелится. Первым на крыло заскочил наш Батя и открыл фонарь. Потом он склонился над летчиком, попытался его поднять, после чего странно повел носом и, повернувшись к нам, произнес.
-Принесите мне огурец, срочно надо закусить.
А в глазах такой смех!
Мы сначала не поняли, а потом из кабины потянуло таким перегаром, мама не горюй!
Мы вытащили нашего «раненого» из кабины и загрузили его в кузов полуторки. Вскоре самолеты поднялись в воздух, а полуторки помчались в сторону нового аэродрома.
Наш герой проснулся лишь утром. Он вообще ничего не помнил! Мы ему рассказываем, как он летел на штурмовике, как приземлялся, а он не верит нам, считает, что мы разыгрываем его. Последнее, что он запомнил в тот день, это как встретили его летчики-истребители и повели в столовую. На этом все его воспоминания заканчивались.
Немецкий прорыв блокировали, а мы весь следующий день летали на штурмовку прорвавшихся фрицев, а наш «орел» был в этот день небоеспособным. Он сидел на аэродроме и столько «хорошего» про себя узнал, что к вечеру едва не плакал.
А вечером, после выполнения задания, Батя устроил «разбор полетов». Он собрал всех, начиная от летчиков и заканчивая девушками-официантками. В общем, весь состав полка был в сборе.
Батя поднимает этого пилота и начинает снимать с него стружку, за то, что тот без приказа вышел и строя. Да так это хорошо у него получается, что у боевого летчика губы задергались, слезы на глазах. Наверное, стыдно стало. А, Батя его песочит и не слова о том, что он вчера в стельку пьяный прилетел на штурмовике.
Комполка требует от него отчета, смотрит на него строго, а у того губы трясутся, он что-то пытается говорить в свое оправдание, но может только сказать: «Да я, да это, да мы».
Все летчики смотрят на него осуждающе, да и наш «орел» понимает, что он заработал себе трибунал или, как минимум, штрафбат. Так, что наш герой уже приготовился воевать в пехоте.
Градус страстей достиг наивысшей точки и тут наш Батя так ласково говорит:
-И что же это вы, товарищ лейтенант, так нас позорите! Наши соседи истребители звонили и жаловались на вас.
Все затихли, в ожидании, к чему же это Батя клонит. Наш «орел» совсем сник, покраснел, как рак, не знает, куда глаза свои спрятать. А Батя продолжает.
- Сейчас разговаривал по телефону с командиром истребительного полка, и он мне пожаловался, что вы у них весь спирт выпили. А это был недельный запас. Теперь они просят нас поделиться своими запасами, так как им контакты нечем протирать. Стыдно, товарищ лейтенант! Так опозорил наш геройский штурмовой полк, даже не знаю, что теперь с вами делать.
И тут наш «орел» взъярился.
-Да врут они все, товарищ подполковник! Никого я там не позорил! Не было никакого спирта! Сами наверно все выжрали, а на меня сваливают! Налили мне кружку вонючего, противного самогона! Я пил и от отвращения давился! Такая гадость!
Я так никогда в жизни не смеялся. Смеялись все. Хохот стоял минут двадцать. Наверное, у всех животы после этого еще два дня болели, а слезы ручьем катились из глаз.
Для нашего героя все обошлось. Отходчив был наш Батя. Правда, он нашего героя на месяц дневальным по аэродрому назначил. Последующие дни в глазах нашего «орла » стояла такая тоска, что Батя сжалился и через несколько дней допустил его до полетов. Ведь летчиком-то он был неплохим.
(По мотивам новеллы Э.Катаева)
