Какие все-таки странные повороты совершаются в судьбе вроде бы обычного человека. Перед юным Геннадием Шпаликовым расстилалась широкая дорога «государевого служения» – в Суворовском училище а затем и в «Кремлевке» он демонстрировал явные способности, необходимые для профессионального военного: был отличным спортсменом, проявлял интерес к истории, даже фехтование факультативно освоил.
Там же, в Суворовском, начал писать рассказы и стихи, публиковаться в молодежной газете «Сталинское племя». Впервые увидев свои стихи напечатанными, 18-летний юноша критически оценил собственное незрелое творчество:
Не смотри на будущее хмуро,
Горестно качая головой...
Я сегодня стал литературой
Самой средней, очень рядовой.
Пусть моя строка другой заслонится,
Но благодарю судьбу свою
Я за право творческой бессонницы
И за счастье рядовых в строю.
С военной карьерой не сложилось: из-за травмы колена командир отделения младший лейтенант Шпаликов был признан негодным к дальнейшему несению службы. Зато во ВГИК на факультет литературного сценария Геннадий поступает с необыкновенной легкостью, пройдя огромный конкурс и с разбегу вписавшись в богемную среду талантливого студенчества 50-х. На первых курсах Шпаликов, обладая счастливым даром быстрого пера, создает множество стихов, но пишет «в стол», не делая даже малейшей попытки их опубликовать – собирал подборку, которую хотел отправить Константину Паустовскому для оценки.
В 1960 году режиссер Марлен Хуциев пригласил пятикурсника Шпаликова в качестве сценариста на картину, которая должна была отразить пульс времени – «Заставу Ильича». Шпаликов загорелся идеей, и уже через полгода в журнале «Искусство кино» появился готовый сценарий под названием «Мне двадцать лет». «Идеологически вредный» фильм ожидаемо не дошел до широких экранов. «Вы что, хотите восстановить молодёжь против старших поколений?», - отзыв Никиты Сергеевича Хрущева стал отправной точкой к перелицовке всего фильма, об оригинальной версии которого пришлось надолго забыть.
«Я шагаю по Москве» - фильм на все времена, снятый по сценарию Геннадия Шпаликова, тоже не избежал цензуры. Литературные чиновники сразу обнаружили некоторые аналогии с запрещенной «Заставой Ильича» - те же образные типажи, герои точно так же вроде бы бесцельно бродят по Москве. Но, несмотря на серьезные обвинения в легковесности, фильм собрал огромную зрительскую аудиторию. Умытая летними дождями, спокойная, поэтическая Москва, где все люди добры и отзывчивы, стремятся помочь друг другу, открыто и радостно смотрят в новый день. Могло ли быть такое на самом деле? Могло, именно так все и было, - скажет каждый из нас. Лучше всего общенародное впечатление о картине выразил Михаил Ромм: «Вспоминаешь её — и хочется улыбаться. Картина начинается с улыбки и кончается ею. Она улыбается всеми своими кадрами…».
Шпаликов состоялся и как режиссер: его единственный фильм «Долгая счастливая жизнь» потряс Микеланджело Антониони (а его сложно было чем-либо удивить) авторским выражением «некоммуникабельности чувств».
…Геннадий Шпаликов. Его литературное наследие состоит из рассказов, сценариев и всего из сотни стихов, многие из которых мы знаем наизусть, чаще всего даже не задумываясь об их авторстве: «Я к вам травою прорасту», «Я шагаю по Москве», «Рио-Рита». Последние - сразу же начинаем напевать, светлея душой. «Успел я мало, - писал Шпаликов в дневнике, который вел всю жизнь, - Думал иной раз хорошо, но думать — не исполнить. Я мог сделать больше, чем успел. У меня не было многого, что составляет гения или просто личность, которая как-то устраивает современников или потомков. Пишу об этом совершенно всерьез, потому что твердо знаю, что при определенных обстоятельствах мог бы сделать немало».
При жизни не вышло ни одной его книги - это как раз неудивительно, Шпаликов был «неудобным» человеком, всегда отстаивающим свои взгляды и истово критикующим цензуру в литературе и кинематографии шестидесятых.
В 2009 году перед главным входом во ВГИК появился памятник: три студента, три грандиозных таланта, три великих судьбы: Василий Шукшин, Андрей Тарковский и Геннадий Шпаликов. Режиссёр Сергей Сольвьёв сказал так: «Эти люди никогда не были профессорами ВГИКа и членами ученых советов, но они в полной мере определили художественное лицо отечественной и мировой кинематографии второй половины 20 века».
